Канны, день 3, 4 и 5: лобстер, овцы, Вуди Аллен

За воскресным ужином в фаст-фуде Spécialités asiatiques внутри печенья вместо предсказания была обнаружена констатация факта: «Вы обладаете даром болтливости». После этого судьба сама собой сложилась так, что вместо вечерних показов я попадаю домой, чтобы продолжить репортаж с Каннского международного кинофестиваля, который проходит с 13 по 23 мая.

Главным интерактивом каннского уикенда можно считать освистанный кинокритиками пресс-показ нового фильм Гаса Ван Сента Море деревьев/The Sea of Trees с Мэттью Макконахи и Наоми Уоттс, представленный в главном конкурсе. Каннская публика из числа журналистов вообще славится замашками римских императоров на гладиаторских боях - кого-то встречают большим пальцем вверх (читай - радостным улюлюканьем и овациями), других - большим пальцем вниз (читай - не менее радостными возгласами «бу-у-у»). В прессе пишут, что хуже в Каннах доставалось только Бурому кролику Винсента Галло в 2003 г. - тогда режиссеру пришлось буквально выйти на сцену и принести извинения за собственный фильм, пока исполнительница главной роли Хлоя Севиньи рыдала за кулисами. На следующий день Море деревьев подверглось групповому изнасилованию разгромными рецензиями, а в ежедневном выпуске журнала Screen, где публикуют своеобразный exit-poll конкурсных оценок от кинокритиков десяти ведущих изданий, фильм получил 6 единиц и 4 нуля по 5-балльной шкале. Мэттью Макконахи сохранил хорошую мину при плохой игре, с достоинством прокомментировав инцидент на пресс-конференции: «Каждый имеет точно такое же право освистать фильм, как и устроить ему овацию».

Впрочем, не исключено, что, почуяв кровь, стая безжалостных журналистов не удержалась от того, чтобы сообща загнать и добить несчастную жертву. Новый фильм американского поэта подросткового сплина - действительно по-стариковски сентиментален, но роскошная операторская работа, саундтрек от Alt-J и актерский дуэт Макконахи - Уоттс складываются в довольно приятный ансамбль. Профессор математики (Мэттью Макконахи) берет билет в один конец до Токио, где прямо из аэропорта отправляется в знаменитый Лес самоубийц и предается горьким воспоминаниям о своем не слишком удачном браке с героиней Наоми Уоттс. Там ему встречается японский клерк с вскрытыми венами (Кен Ватанабе) - вместе они пытаются найти потерянный смысл жизни и выход на парковку. В решении смешать семейную драму с экшеном выживания и пафосом «вновь обретенного уважения к жизни», а ближе к развязке завернуть все это в розовую сказочную обертку, легко усмотреть постыдную инфантильность. Но можно увидеть и по-другому: как вызывающий жалость акт побега убитого горем человека в мир терапевтических фантазий. Как минимум, только жестокое сердце не екнет на сцене, где Ван Сент «дает Макконахи» - этот термин существует в американском слэнге и означает «ходить с голым торсом без особого повода» и, с недавних пор, «проникновенные мужские слезы».

Другой конкурсный фильм пятницы, Лобстер/The Lobster Йоргоса Лантимоса, напротив, вырвался в фавориты прихотливой публики. Лантимос - режиссер довольно редкой породы, с фундаментальной добротой снимающий злые притчи о безжалостной правде жизни, которую от нас всеми силами пытаются скрыть поп-культура, религия и масонская ложа рептилоидов. Его новый фильм - аллегорическая головоломка с неожиданными актерскими работами от Колина Фаррелла, Оливии Колман, Рейчел Вайс и Леа Сейду. Представьте себе, что любовь вместо извечного хаоса неопределенности вдруг превратилась в четко регламентированный маст-хэв: право на существование имеют только влюбленные пары, а неудачники от любви преследуются полицией и помещаются в исправительное заведения типа «Отель» на исправление, где вынуждены за 45 дней или найти свою вторую половину, или быть превращенными в животное по собственному выбору. В лесах по соседству прячутся одинокие бунтари, но у них своя система: нельзя влюбляться и флиртовать под страхом телесных увечий. Для развлечения они устраивают тихие дискотеки, где каждый танцует под электронную музыку из собственного плеера. Как будто бы этого мало, влюбляются в этом мире только те, у кого есть что-то общее - например, близорукость. Лантимос и его соавтор сценария Эфтимис Филиппоу используют в качестве художественного метода идеи гуманитариев-структуралистов: немного перемешав означаемые и означающие привычных понятий, в своих фильмах они штопором веселого абсурда взламывают вшитые в сознание зрителя культурные коды и щекочут заголенные места свежим дуновением хаоса. Как и всякие притчи, Лобстер предлагает бездну интерпретаций. Это фильм о том, что действие возможно только в системе ограничений, что любовь - всего лишь функция преодоления различий, и что человек вообще - грустная и смешная ошибка эволюции.

Со сдержанным восторгом была принята другая пятничная премьера - 52-й фильм Вуди Аллена, священной коровы Каннского фестиваля, которого здесь заслуженно выносят за скобки любых рациональных оценок. На этот раз Вуди привез на Круазетт философский детектив Иррациональный человек/Irrational Man - комедийный пересказ романа Ф. М. Достоевского Преступление и наказание по мотивам Сартра, Хайдеггера и Кьеркегора. Это очередной капустник неугомонного невротика, в котором топовые актеры современности (на этот раз - Хоакин Феникс, Эмма Стоун и Паркер Пози) разыгрывают милые сценки на разные темы ко всеобщему удовольствию. За последние лет 10 было лишь одно исключение - Голубой жасмин с Кейт Бланшетт, которая сделала серьезную заявку на следующую оскаровскую номинацию в эту субботу, когда в Каннах был показан новый фильм с ее участием - лесбийская лав-стори Кэрол/Carol.

Бланшетт, особа королевских кровей в актерской иерархии, довела мировую прессу до истерики, заявив в интервью журналу Variety накануне премьеры, что у нее были «отношения с женщинами». Ее героиня Кэрол - замужняя дама в Нью-Йорке начала 1950-х, которая в канун Рождества соблазняет молодую продавщицу из магазина игрушек Терезу (Руни Мара) и увозит ее на белом кадиллаке навстречу чувственным открытиям. В свое время роман Патриции Хайсмит Цена соли (1952), лежащий в основе сценария, стал важным шагом в истории женской эмансипации. Как раз соли и не хватает экранизации Тодда Хейнса, в которой даже довольно откровенная эротическая сцена Бланшетт и Мары слишком сладка, а по сравнению с золотым каннским стандартом лесбийского секса - 7-минутной оргией из Жизни Адель - и вовсе безвкусна. В Кэрол есть потрясающий дух времени послевоенного Нью-Йорка, есть безупречная игра главных актрис, но где-то потерялись надрыв и дерзость двух женщин, которые медленно ломают свои жизни друг для друга. Поэтому главный триумф фильма принадлежит Сэнди Пауэлл, легендарной художнице по костюмам с тремя Оскарами в рукаве. Кэрол - возможно, лучшая из ее работ: мы видим, какой отчаянной может быть норковая шуба, каким звонким - разноцветный вязаный берет.

В воскресенье показали первый французский фильм конкурса - Мой король/Mon Rois Майвенн ле Беско, где Венсан Кассель и Эмманюэль Берко разыгрывают извечный пасьянс о Мужчине и Женщине. Страсть, бесстыдство, циничный юмор, членовредительство, разбитая посуда, депрессия и Луи Гаррель - здесь есть буквально все, что необходимо идеальной французской мелодраме, выжимающей сок из нечерствых сердец.

 

В параллельном конкурсе Особый взгляд лучшим фильмом викенда стала исландская экзистенциальная трагикомедия Овны/Hrútar. Только скандинавы умеют снимать такие теплые фильмы о главном - холодная сдержанность не дает им расплескать эмоции или допустить избытка чувств. Двое братьев-овцеводов живут по соседству в полном одиночестве, не разговаривая друг с другом 40 лет по причинам, которые в свои 60 с лишним никто из них уже и не пытается вспомнить. Основываясь на особом отношении исландских крестьян к выращиванию овец, режиссер Гримур Хаконарсон связывает из культурных традиций и субтильной человеческой драмы уютную и немного колючую, как свитер из овечьей шерсти, историю.

На этом пора прерваться и считать овец до следующего утра. Продолжение следует.