Майдан Сергея Лозницы: Революция солидарности

Однако, «Майдан» редко оставляет равнодушным, но не вызывает однозначной реакции. У кого-то наступает катарсис, у других - фрустрация. Встреча зрителей с режиссером после национальной премьеры фильма на Одесском международном кинофестивале напоминала сеанс массового психоанализа: люди хотели не столько задать вопрос, сколько выговориться. Майдан - самая масштабная из всех революций молодой независимой Украины, которая потрясла не только государственные конструкции, но и психику каждого украинца. Обращаться к этой теме непосредственно после событий - резать по живому. Режиссер Сергей Лозница оказался безупречным хирургом. 

«Майдан» - документальный фильм, но сам Лозница не раз подчеркивал, что не видит принципиальной разницы между кинематографом документальным и художественным, поскольку объективность недостижима, а правда - всегда относительна. Тем не менее, в своих «хрониках» украинской революции Сергей Лозница делает все, чтобы не выпячивать авторскую точку зрения. Вместо этого он создает специфическую оптику, которую можно сконструировать только методами кинематографического искусства. Длинные статические планы, звук, и, в основном -  вычитание из киноформулы «Майдана» множества элементов, способных усугубить неизбежную субъективность. Как раз эта бескомпромиссная ампутация становится одной из главных причин зрительских разочарований.

Но именно в этом главная ценность «Майдана» - Лозница предлагает нам возможность осмыслить сумбурные кровоточащие аффекты революции под анастезией безопасного расстояния. В то время как классическая документальная хроника идет по пути zoom in, Лозница выбирает стратегию zoom out и снимает с высоты философских категорий. Он исследует Майдан не как событие, а как коллективное тело, органический процесс, одушевлённую стихию. Его задача поставлена в масштабной сетке мифологии - на наших глазах исторические события и воля миллионов людей переплавляются в новые национальные архетипы.

«Майдан» эпичен - это аудиовизуальная поэма, и даже структурная метрика фильма напоминает гекзаметр, классический для античного эпоса шестистопный стиховой размер. Как в гекзаметре, растянутые 3-минутные строки-планы разделяют паузы-цезуры - затемнения экрана, срифмованные с потрясающе подобранными звуковыми акцентами. Вот только «Майдан» - антигероический эпос, за героя тут - античный хор народных масс. Не толпа, а именно хор - в перемещениях людей видна внутренняя гармония организации, а репликами коллективного действующего лица становятся песни. Народные, попсовые, и, конечно же, гимн Украины - сакральная мантра Майдана. Есть и другие фразы - трогательные до слез плохие стихи пожилого десантника, обрывок телефонного разговора, молитвы, повисший в темноте монолог о том, что человек существует для любви. Это голоса хора - мы не видим, кто их произносит, они звучат оторванные от тел, анонимные, тщательно вписанные в партитуру. Именно сюда, в этой партитуре, Сергей Лозница аккуратно, с черного хода, заводит свой собственный голос, свою точку зрения, свой авторский шов. Многое из того, о чем молчат аскетичные интертитры с основными фактами о событиях Майдана - строго объективными и однозначными - есть в этой многоголосной речи.

Отсутствие героя - ключевая формула «Майдана», которая вызывает инстинктивное сопротивление. Мы хотим видеть героев, узнать их имена и лица, запомнить их истории. Сложнее принять тот факт, что на Майдане были не герои, а жертвы. Герои Майдана останутся в истории под братским именем Небесной сотни - собирательного образа человечности, самопожертвования и боли. Финал неоднозначен - невообразимая, невозможная победа над диктатором захлебнулась в похоронах 21 февраля.

Сцена прощания с Небесной сотней - единственный эмоциональный момент фильма. «Майдан» сознательно очищен от пропагандистских технологий в их классическом определении Эйзенштейна - режиссера, чьи фильмы и высказывания о киноязыке для Лозницы очевидно близки. Теоретик советского пролеткульта определял пропаганду как аттракцион: агрессивная образность, оказывающая на зрителя мощное психологическое воздействие, служит проводником для восприятия нужной идеологии, познания нужной правды через игру страстей. В «Майдане» отсутствуют всякие аттракционы - и сцены душераздирающего насилия, и сцены душещипательной гражданской доблести. Они принесены в жертву  недостижимому идеалу объективности - мы никогда не пересечем эту прямую, но наша задача - вечно стремиться приблизиться к истине по касательной. 

«Майдан» - это практический сырой, минимально обработанный кусок сырого мяса реальности, который, очевидно, не все готовы переварить. Однако Лозница, которого обвиняют в холодности и отстраненности, снял пронзительно человечное кино. Может показаться, что он смотрит свысока, на самом деле - с несомненным восхищением наблюдает за тем, как в эпоху циничного постмодернизма, симуляции, общества спектакля и других техник отчуждения и смерти социального, люди на Майдане превращаются в жизнеспособное сообщество, в нацию. Многие называют Майдан «революцией достоинства», но мне больше нравится «революция солидарности». Майдан вырос на взаимном уважении, поддержке, эйфорической влюбленности в своих революционных сообщников. Соединительные линии Майдана были направлены не вертикально - к политическому или другому герою, а горизонтально - друг к другу. Революция не «за», и даже не «против», а - вместе.