Геннадий Попенко о съемках в сериале «Окуповані»: Было сложно абстрагироваться от пережитого опыта

Читай также: "Люблю тебя ненавидеть" - вышел украинский трейлер романтической комедии

08 декабря в 18:30 на телеканале 2+2 состоится премьера военной драмы «Окуповані». Это история о несокрушимости и стойкости украинцев, которые находясь на временно захваченных территориях, продолжают сопротивляться.

На создание сериала авторов натолкнули впечатляющие истории сопротивления украинцев. В частности, рассказ военнослужащего, телеведущего и актера Геннадия Попенко, который в первые дни полномасштабной войны вместе с семьей оказался в окруженном российской армией Иванкове, Киевской области.

Геннадий, о чем для вас сериал «Окуповані»?

В первую очередь, это история о надежде, которая возвращается с приходом украинской армии.

Создатели рассказали, что вы сыграли одну из ключевых ролей в ленте. Кто ваш герой?

Командир подразделения с позывным «Скиф», который первым заходит в освобожденный город. Это очень символично для меня. Потому что до сих пор помню крик «Наши!», который мы услышали от соседей 1-го апреля. Ты выбегаешь на улицу, схватив первое, что попадет в руки – курточку или домашний халат, и видишь украинского разведчика. На тот момент для тебя это едва ли не самый ценный человек в мире.

Большая честь и удовольствие получить эту роль. Возможно, это еще один шаг к освобождению от негатива и психологического давления, которое все равно остается во мне от оккупации.

Что было самым сложным во время съёмок?

Вернуться в профессию. Вторжение, оккупация, после этого работа в волонтерском штабе, служба в армии – была слишком длительная пауза в съемках. «Окуповані» – один из первых проектов, когда начали поступать предложения и появилась возможность на день отлучаться на съемки. Ты помнишь, что и как делать, но организм сопротивляется, будто ты давно не был в зале и мышцы расслабились.

Почему украинским актерам было сложно, когда здесь снимались преимущественно россияне? Потому что нам давали роли меньше и невозможно было получить нормальную практику. Поэтому, хочешь не хочешь, уровень отличался. Чтобы расти, актеру нужно постоянно тренироваться и сниматься в больших проектах, получать серьезные роли.

Какой момент на съемках запомнился больше всего?

Сцена, когда украинские военные заходят в город. Помню реакцию людей, которые впервые после деоккупации увидели наших разведчиков. Это были самые сильные эмоциональные переживания в их жизни. В оккупации ты находишься под безумным прессингом, это пружина, которая каждый день закручивается, и тебе кажется, что дальше уже некуда, что дальше только слом. Под этим сильным давлением ты вдруг видишь человека, который для тебя является символом освобождения, воли, ценностей – и тогда эта пружина разжимается, эмоции вырываются наружу. Это невозможно сыграть. Было сложно абстрагироваться от пережитого опыта.

Война меняет людей. Вы сегодня и полтора года назад – два разных человека?

Не могу сказать, что я сильно изменился. Возможно, принятие каких-либо серьезных решений, потерь, ситуаций, на которые не могу повлиять, происходит проще. Без лишних эмоций.

Вы рассказывали, что супруге сложно далось ваше решение вступить в ряды ВСУ. Как сейчас?

Ничего не изменилось. У всех жен военнослужащих одно и то же состояние. Это ежедневные молитвы, чтобы ему было легче, чтобы его не задело, чтобы его не поставили на опасное направление. Возможно, военнослужащим даже легче, они ведь самостоятельно приняли это решение. Если во время службы не оглядываться на свою старую жизнь, то проживать это проще. Определенные надежды обрезаются, будто их не существует – это психологический прием, чтобы упростить выполнение текущих задач. Понимаю, насколько сложно женщинам, и очень благодарю всех девушек, которые с пониманием относятся к выбору мужчин, еще и поддерживают их.

Все мы понимаем, какой ценой ВСУ отвоевывают каждый сантиметр нашей земли. Вы согласны с тем, что воевать придется всем?

Мне в этой фразе не нравится слово «придется», будто человек не хотел, а его заставляют. Просто воевать ДОЛЖНЫ все. Если знаешь, за какую страну борешься, то даже вопроса не возникает – придется или нет, просто делаешь это.

У нас есть вызов, с которым не сталкивалась ни одна страна в мире. Несмотря на то, что наш враг больше во всем – в армейском, военном, человеческом, территориальном, денежном плане, мы не сдались, мы боремся. Но в бою против такого гиганта требуются абсолютно все силы. Когда Давид стоял против Голиафа, он понимал, что каждая его молекула важна. Его левая рука не говорила: «я не рождена для войны, я царская рука – что я здесь делаю?» Нет, он сделал то, что вошло в историю.

В нашем случае если бы воевали все, было бы гораздо легче. В армии не обязательно быть штурмовиком и зачищать окопы с москалями. В армии много важных профессий, например, ІТ-специалисты. Также у меня есть коллеги по ТВ, которые теперь очень крутые технические специалисты в военных подразделениях. Армии нужны люди.

Как вас приняли военные? В том смысле, что вы актер и телеведущий.

Когда мы познакомились, один сослуживец сказал: «Я думал, что актер не может быть нормальным человеком, ведь он постоянно натягивает на себя разные образы и роли – в любом случае с психикой должно быть что-то не то. Но рад, что вижу адекватный пример». (смеется) Определенное предубеждение по отношению к актерам есть. Но знаю невероятных коллег, которые сейчас демонстрируют чудеса храбрости, мужества в подразделениях, куда люди готовятся всю жизнь, а попадают не все.

Возвращаясь к предыдущему вопросу, мы все должны воевать, а для этого – учиться. Сейчас, пока тебя не призвали, начни учиться, читать современные книги по военному делу – тактики боя, тактической медицины, ориентировки в пространстве и т.д. Это очень поможет, когда придет твое время.

Сейчас в Украине снимают много фильмов, в том числе и на фронте. Как военные относятся к тому, что в зону боевых действий может приехать съемочная группа?

Сколько военных, столько мнений. Кто-то считает, что это неуместно, и относится с определенным скепсисом. Есть те, кто, напротив, приобщается к процессу, попадает в кадр. Мое мнение, если есть официальное разрешение, нужно снимать. Это означает, что съемочная группа прошла много кругов согласований и доказала, что этот продукт нужен.

Какие фильмы, проекты сегодня стоит снимать?

Нужно снимать хронику – в документальном или игровом формате. Сценаристы должны работать как летописцы. В определенной степени им повезло, потому что они могут увидеть своими глазами, услышать, поговорить с непосредственными свидетелями и сотворцами истории.

У нас мало юношеско-приключенческих фильмов. А они должны быть, причем искренними и правдивыми. Ведь сейчас молодежь – это не те идеалисты, увлеченные парни и девушки с горящими глазами, как раньше. Это люди от земли, их сложно обмануть патетикой, идеологией. Им нужно снимать качественное кино. Но любой исторический или приключенческий экшн – это дорогостоящий сегмент.

По вашим ощущениям, сколько еще будет продолжаться война?

Не знаю, насколько я имею право выдвигать свои версии. Обращусь к истории и скажу, что война ведется с 12 века, когда москали впервые сожгли Киев. С того времени мы постоянно воевали. Все эти истории о «братских народах» – это москальская пропаганда. Братских народов не существует. Есть враг, с которым мы сражаемся 800 лет. Война будет всегда, москали не прекратят нападать.

Что вы скажете об украинских звездах, которые сейчас в рф и молчат о войне в Украине?

Каждый сам выбирает, кем быть – говном или человеком. Эти выбрали первое, и зачем о них говорить.

Что думаете о тех российских актерах, которые приезжали к нам в Украину на съемки, говорили, как им здесь хорошо и какие у нас хорошие люди, а после начала великой войны сказали, что их здесь притесняли? И что здесь – у нас в Украине – много нацистов, националистов и неонацистов. В частности, так говорил Антон Батырев.

Я о них вообще не думал и не думаю. Со всеми москальскими актерами, с которыми пересекался на площадке, я не дружил. Ибо каждый раз, оставаясь в одном пространстве, не знал, как себя вести с ними, как минимум с 2013 года. Ведь этот человек – представитель врага. Что ты будешь спрашивать? За кого он голосовал? Что он делал, чтобы остановить аннексию Крыма или первые ДРГ, зашедшие на территорию Донецка? Нет, все понятно: этим людям все равно, им главное, чтобы платили и неважно где.

Даже сидя в Америке, они ничего плохого не скажут о россии. Тот же Бродский, человек, которого в советском союзе за «тунеядство» отправляли на принудительные работы и надеялись, что он там умрет. Он выжил, перебрался из ссср, стал диссидентом, Нобелевским лауреатом. И сидя в Штатах, преподавая в Массачусетском университете, он пишет говняное стихотворение к украинцам, что «хохлы бросили благодетеля-россиюшку и вышли из состава ссср». Из того советского союза, с которого он сам сбежал, чтобы обрести свободу!

Любой москаль – имперец, они в этом выросли и привыкли. Их не изменить. У меня нет никакого уважения к этим людям.

У вас остались друзья-актеры из россии?

Я ни с кем не знакомился слишком близко, поэтому друзей там нет. В одном из проектов был мальчик Соколовский, с которым мы пересекались чаще, чем с другими актерами. Мы общались. Когда с семьей вышли из оккупации, он написал: «Боже, мы ведь так переживали! Как вы, живы ли? Это такая беда!» Какая беда?! Скажи конкретно. Я зашел в его соцсети – ни одной публикации об Украине, только вечеринки, презентации, поездки за границу. Он снимается в Штатах и все равно молчит, то есть он поддерживает все происходящее в Украине, человеконенавистническую политику россии. Я ему задал много вопросов: как ты относишься к войне? Почему молчишь, если сопереживаешь? Но в ответ – тишина. Такая же тишина, как внутри этих пустых людей.

Война стала толчком для развития украиноязычного контента. Появились новые интересные ютуб-шоу, музыканты, кинопродукт снимается исключительно на украинском. По-вашему, как нам не допустить ошибок после 2014 года, чтобы в Украину никогда не вернулись российские проекты и актеры?

Мне кажется, вокруг до сих пор много украинцев, которые потребляют москальский контент, музыку, сериалы. Москали тебя убивают, а ты не понимаешь, что культура – это то же, что пули.

После того, как услышишь кацапский на войне или в оккупации, тебе странно возвращаться к этому языку в жизни. Конечно, есть люди, которым трудно переходить, я это понимаю. Никто не заставляет сразу разговаривать на идеальном украинском. Это длительный процесс, будут ошибки, но тебя поддержат. Я тоже был русскоязычным, однако за несколько лет до первого москальского вторжения перешел. Ведь язык – это национальная идентичность.