Интервью с Александром Гляделовым о жизни

Александр Гляделов работает с долгосрочными документальным фотопроектами, активно сотрудничает с международной гуманитарной организацией Врачи без границ (Medecins Sans Frontieres). Его фотографии используют такие международные организации, как MSF, HRW, The Global Fund, UNAIDS, UNICEF.

- Как ты попал в эту выставку Війна краде дитинство, которая закрылась недавно в НХМУ? Как это произошло?

- История длинная. Cначала, в прошлом году, ко мне пришли два человека, с просьбой – не мог бы я поучаствовать? Но в том, что они рассказали, была визуальная составляющая, которая меня не устраивала – инсталляция, где картинки должны висеть на проволочках, какие-то предметы и т. д. я сразу представил себе этот ужас и отказался. В начале этого года ко мне обратилась галерея Мироновой, мне объяснили, что теперь это фотовыставка и что они с фотографией работать умеют. Меня в первую очередь волновало – есть ли тут привязка к украинской политике – год выборов. Формально ее не было. Я согласился участвовать, передал им фотографии.  За организацией, за идеей этой выставки стоит фонд «Воинское братство» - бывшие десантники. Меня убеждали, что сверх-идея благая – война калечит детство, что это несовместимые вещи. Наверное, так оно и было. Вот только воплощать это можно по разному… Вот так я в это дело попал. Тут интересный штрих. Мне галерея несколько раз предлагала подписать формальную бумагу о передаче работ и их использовании в этой проекте. И как первый раз в этом документе были грамматические ошибки и отсутствовал пункт о том, что принимающая сторона берет на себя обязательства по сохранности, так и дальше мне предлагали тот же вариант, с теми же ошибками и не внеся необходимый пункт. Собственно, я его не подписал, но работы передал, мне было не до них, у меня были тяжелые личные обстоятельства. После открытия выставки в галерее Мироновой больше туда не пришел посмотреть – в чем же я участвую. Я прекрасно понимаю, что своими руками создал позорное для себя участие в неправильно сделанном проекте, от начала до конца. Получается так, что цена компромисса заранее тебе не известна. Ты думаешь, что соглашается ради того, чтобы показать детям, насколько ужасна война, такие прививки необходимы на территории, где может что-то подобное полыхнуть. Вы заходили, смотрели на этот чудовищный зал? Слов нет.. Меня на самом деле осознанно обманули, использовали, потому что люди, которые это делали, знали, что именно в таком мероприятии я отказывался участвовать. Мне рассказывали, сколько тысяч журавликов дети сделали на выставке, какое количество детей ее посетило, хотя я прекрасно понимаю, что детей туда водили классами.. За детей всегда очень удобно спрятаться..

Интервью с Александром Гляделовым о жизни

- Когда тебе предложили участие, было известно, кто куратор, был ли какой-то текст? Кто-то несет за это ответственность?

- Так как работы отбирала Миронова, то было понятно, кто куратор. Нет, текста никакого не было. Вернее, был пресс-релиз. Впоследствии переписанный журналистами. С такими журналистами я встретился в НацМузее, куда я все-таки пошел посмотреть на этот кошмар. Меня там поймала журналистка 5-го канала с камерой, с типичным «никаким» вопросом, с которым люди, не знающие о чем спрашивать, приходят на подобные мероприятия, просто потому, что их послали. Я сказал, что тут надо говорить не об этом. А о чем? Я сказал – о чем. За ней стояла еще одна журналистка – из газеты День. Тележурналистка сказала, интересно было бы поговорить. И вроде бы ее интересовали морально-этические вопросы работы фотографа.. Девочка из «Дня» отвела меня в сторонку, чтобы никто не мешал и ее тоже интересовали моральные вопросы работы в подобных местах и мы даже обсуждали судьбы некоторых фотографов. И что же они опубликовали? 5 канал – комментарий про одну из фотографий, «День» написал про то, что в современные камеры теперь вставляют вай-фай и фотографы могут быстро передавать информацию с места событий. Две молодые журналистки, которые, может быть, мечтают о судьбе реального репортера, не обладают духом и смелостью сделать нормальный репортаж с рутинного открытия выставки в музее. Они спрашивали меня, как одного из авторов этого убожества, причем обе понимали, где мы присутствуем, обе были шокированы тем, как это выглядит. При этом то, что я считаю важным сказать, не транслируется совершенно. Зачем же меня спрашивать? Мне не понятна позиция, когда молодой человек с большими ожиданиями от жизни начинает холуйствовать. Зачем это нужно? Какие преимущества это дает?

Интервью с Александром Гляделовым о жизни

- Как  ты думаешь, как по другому должна была бы быть организована эта выставка, какой там нужен был текст?

- Я бы начинал с принципа равных собеседников. Изначально организаторы выставки задумывали ее как проект для детей. Здесь нужен был бы человек, который понимает как тронуть детскую душу, не раня ее и этот текст читался бы нормально и взрослым человеком. Найти такого человека можно, не там ищут. 

- Но ты опасался изначально этого сотрудничества?

- Больше всего я боялся, чтобы не начались политические спекуляции. Они  возили выставку через всю Украину, наверняка какие-то деятели на ней пиарились, открывали, говорили прекрасные слова.

-   В НХМУ на ней активно пиарился Миронов, муж исполняющей обязанности, кандидат в депутаты. А как ты видишь нынешнюю ситуацию в НацМузее?

-  По моему короткому опыту попытки подписать с Мироновой простой технический документ… в который не был внесен пункт, без которого документ является абсурдным, грамматические ошибки.. можно заключить, что ситуация кошмарная..

- А тебе не кажется, что протест коллектива Музея с требованием уволить Миронову – это действие, которое слегка обнадеживает? Как когда совсем темно и вдруг появляется совсем небольшой просвет..

-  Я делал выставку о тюрьме в Сибири, в Кемеровской области, где я снимал, меня просили неожиданно испугавшиеся чиновники показать свет хоть в конце тоннеля. Я там так выстроил ряд визуальный, что все кончалось картинкой, снятой изнутри барака, через открытую во время прогулки дверь, в барак валит морозный пар. Не есть ли этот просвет таким же…? Как мы можем вырвать ситуацию с Музеем из общего контекста?  

- Не можем вырвать, но можем за нее зацепиться. С чего-то надо начинать. 

- Меня в этом убеждать не надо. Я вот прямо сейчас выступаю как унтер-офицерская вдова,  которая сама себя высекла. К сожалению, люди более порядочные в следующий раз услышат от меня отказ, если я не смогу контролировать каждый шаг. Если меня спрашивают, например, «Врачи без границ» из Австралии о каких-то картинках, я им их даю, хоть и не знаю, как они будут использованы. Я надеюсь только на их порядочность. Здесь же как будто надо надеть на себя доспехи, опустить забрало и размахивать какой-то цепью, чтоб никто не подходил.

- Мы пытаемся объединяться с целью избежать доспехов и цепей..

- Тут вопрос – кто объединяется. Автор одной выставки про Мехико, проходившей в Киеве, профессор Франциско Мата Росас, сказал мне: хорошо бы тебя привезти, Саша, чтобы ты провел семинар с моими студентами, не потому что у тебя такие уж фотографии, ты не обижайся,  они нормальные, но не поэтому.. чтобы они поняли, что надо платить собой за то, что ты хочешь сделать, при том, что их сейчас не интересует серьезная глубокая работа, им надо очень быстро стать известными.. укола никто не хочет делать, никто не хочет идти вглубь, потому что сразу наступает ответственность. 

Интервью с Александром Гляделовым о жизни

Фото Гляделова – Ольга Комисар

Фото с выставки – из архива НХМУ